Чужой для всех - Страница 39

— Мы можем помочь этому полковнику?

— Скорее нет, чем да. Бомба взорвется, но Гитлер останется жив. Ваш фюрер был настоящим везунчиком. Стенографу Бергеру оторвет обе ноги. Генералы Шмундт, Кортен и полковник Брандт получат тяжелые ожоги, от которых скончаются. Взрывной волной адъютанта Гюнше и майора Иона выбросит наружу вместе с рамами и сильно покалечит. Кроме этих несчастных, будут десятки раненых из числа охраны. Гитлер же отделается ожогом правой ноги, частичной парализацией правой руки, повреждением барабанных перепонок. В последний момент он поменяет место проведения совещания. Что толкнет его на это, останется загадкой. Думаю, личная интуиция. Подземный бункер он поменяет на верхнюю комнату с окнами, что и спасет его. Часть мощности взрывной волны погасится ими.

— Кстати, Франц, — в голосе Клауса послышались насмешливые нотки, — ты бы мог довериться фюреру, стать его верным гуру. Стремительный карьерный рост, звание генерала. Как смотришь на такую…

— И петлю на шею после Нюрнбергского процесса, — с раздражением перебил друга Франц. — Нет, Клаус! Иудой я не стану.

— Ладно, не обижайся. Проехали. Пойдем дальше.

— Подожди, после такой новости и твоей шутки у меня пересохло в горле. Ты больше так не шути, поругаемся, —Франц резко приподнялся и осмотрелся кругом. Недалеко от них находился выносной бар, где подавали прохладительные напитки и легкие вина. Скучающий бармен, услышав, что его зовут, с радостью отозвался и принес Францу бокал легкого белого вина.

— Пожалуйста, герр майор. «Аппеласьен Бандоль» сорт «Кларет».

— Спасибо, Фридрих.

— Хочу заметить, герр майор, белые вина не самая сильная сторона Бандоля, Предпочтительнее пить красный «Мурведр», но в вечернее время и не на жаре. С бокалом красного «Бандоля» можно медитировать часами, — бармен закатил глаза.

— Достаточно, сержант, — засмеялся Франц, поставив пустой бокал на поднос. — За две недели отдыха я на память выучил все твои вина. Ты свободен.

— Ты понял, Франц? — вновь вступил в разговор Клаус. — «Мурведр» красный надо пить, а ты «Кларет» белый.

— Ты о чем, Клаус?

— Хорошо устроился, говорю. Нация на пороге катастрофы, а тебе «Мурведр» подавай.

— Не брюзжи. Лучше говори, что придумал.

— А что тут придумаешь, Франц? До конца войны осталось десять месяцев. Антигитлеровская коалиция по боеспособным дивизиям в разы превосходит армию Германии. Как ты, знаешь, я не военный историк и пошагово не изучал операции 44–45 годов. Мне трудно судить о правильности стратегических и тактических ходов генералитета Вермахта. Карты Генштаба мы тоже не получим. Ты мне дай диверсию – подготовлю. Спецназ – поставлю с нуля. Но расставлять дивизии, тасовать их туда-сюда – это не мое. Одно знаю, Гитлер останется невредимым. Это фатально, Франц. На его жизнь покушались десятки раз, но он оставался цел. Низшие силы вцепились в него руками и зубами и берегли до конца войны. Иначе, как объяснишь такую живучесть.

Франц молчал и внимательно слушал друга.

— После покушения от 20 июля все генералы и офицеры, входящие к Гитлеру на прием, будут сдавать личное оружие и тщательно проверяться. Конечно, если тебя допустят к фюреру, я его одним пальцем убью, но дальше что? Что ты будешь делать дальше? Тебя схватят и расстреляют. А это не в наших интересах. Я еще хочу вернуться в свое время. У нас нет организации, чтобы совершить переворот. Нацистская система с убийством фюрера не распадется. Правление перейдет к более сильной фигуре в системе, например – Гиммлеру. Надо икать другой выход. Хочу заметить, что времени остается мало. Сегодня 10 июля. 15 августа начнется операция «Драгун» и юг Франции будет освобожден от нацистов. Отсюда бросок к западным границам Германии. Русские проведут десяток успешных операций и выйдут к Берлину. Англо-американские войска подожмут вас с северо-запада и… и коробочка захлопнется, Франц.

— Я тоже подумал об этом.

— Не перебивай, я размышляю.

— Неужели нет выхода, Клаус? Ты же профи! Придумай что-нибудь, — настаивал Франц. — Может промышленность надо перестроить. Рейхсминистр вооружений Шпеер постоянно трубит о создании «чудо-оружия».

— Не перебивай меня, — вновь повторил двойник, сидящий в правом полушарии. — Я рассуждаю вслух. Может идея придет в голову.

— Хорошо, хорошо, молчу. Думай, Иммануил Кант. Думай. Вас так зовут?

— Ошибаешься. Меня зовут Артур Шопенгауэр, — с усмешкой отреагировал Клаус. Кстати, этот философ-иррационалист как-то сказал: Судьба тасует карты, а мы ими играем. Так вот, спасибо тебе, ты навел меня на эту мысль. Мы должны выступить в роли судьбы. Мы должны тасовать карты. После чего мы посмотрим как господа Сталин, Черчилль и Рузвельт будут играть по нашим правилам. Вот что нужно сделать. Ты понял, насколько важна наша миссия?

— Понял, что ни черта не понял. Какими средствами мы будем влиять на эту великую троицу? Что мы противопоставим им? Как будем тасовать эти будущие события?

— Я сам пока не знаю. Просто рассуждаю вслух. Вот ты спросил о «чудо-оружии», — Клаус задумался на минуту. — Не было у нацистов никакого «чудо-оружия». Это была пропагандистская утка Геббельса. К концу войны ученые Рейха только определят главные направления развития военной техники будущего, так сказать, сделают эскизы вооружений и армий XX века, но не более того. У нацистов не будет времени на их разработки и внедрения в войска.

— Подожди, но идет же обстрел Англии крылатыми ракетами? — вновь вступил в разговор Франц. — Появились реактивные самолеты.